Loading....
ГУРАМ САГАРАДЗЕ
Из  архивных материалов музея театра им. Ш.Руставели:
 «Театральный вестник» №1. 1989г
Автор статьи – Майя Кобахидзе
                                                        
                                                             Лицом к лицу со зрителем

Особенности творчества Гурама Сагарадзе, видимо можно определить в нескольких словах – он представляется нам, как острый мастер сценического портрета, который великолепно лепит внешний рисунок художественного лица и, в то же время, дает своему герою объем и множество измерений.
Гурам Сагарадзе относится к числу тех творцов, чья сценическая жизнь вечно обновляется и этот процесс полон интуиции, строгих моральных и художественных ориентиров. Его речь, переданная через сценическое лицо, неожиданно живописная, всегда занимательная, часто неожиданная и, тем самым все более интересная для зрителя. Неведанный до конца, он полон загадочного творческого процесса и механических компонентов странного феномена, который называют художественным талантом. Но одно все же есть – у свидетелей рождения сценических творений Гурама Сагарадзе невольно создается впечатление, как будто профессионализм его прирожденный, а сценическая культура относится к личным особенностям актера. Сложно не разделить глубокую веру Гурама Сагарадзе  то, что пройденная им школа у трех мастеров – Дмитрия Алексидзе, Михаила Туманишвили и Малико Мревлишвили - гармонично сочетается в их ученике, ежедневно совершенствуется и развивается.


       Та естественная грань, которая разделяет театр и жизнь, как будто теряет четкость для Гурама Сагарадзе. В то же время, не повседневная жизнь вмешивается на сцену, со всем своим разнообразием мелочей, а как бы сам театр входит в жизнь, со всеми своими законами.
 Сегодня стало признанной истиной то мнение, что поколение Гурама Сагарадзе совершило перелом в грузинском театре, установило новый сценический язык, затронуло таинственный внутренний мир зрителя, поставило целью разбудить его разум, взбодрить его дух. Тогда, на протяжении многих лет преобладающие страх и ложь, заменялись на что-то новое - сама правда, которая, хоть и гомеопатическими дозами, но все же медленно исследовала пути человеческой души. Именно в такое время, это поколение актеров оказалось лицом к лицу со зрителем и раскрыло перед ними свое мнение о жизни, не публицистической формой и плакатными методами, а содержащими внутренние слои спектаклями, заставляющими задуматься и лишенными внешней эффективности. Дальнейшая творческая жизнь актеров этого поколения сложилась по-разному.
Из года в год, в творчестве Гурама Сагарадзе, начали все более ярко выделяться четкие театральные формы и очевидное стремление к проявлению сценической благости. Но, не бесследно прошли те годы, когда главным для него было психологическое правдоподобие. И отличное знание основ своей профессии стало в дальнейшем неким гарантом избавления от однообразия. Это было предпосылкой того, что в спектаклях разного стиля и жанра, в разных условиях режиссерских поисков, художественная палитра актера будет охватывать много цветов, что он сможет привести любую схему в действие, благодаря ярким и выразительным деталям и, в конце концов, сформируется в актера с очень широким диапазоном.




Впервые Гурам Сагарадзе появился в восстановленном спектакле «IN TIRANNOS». Далее, благодаря ему, родилось множество сценических героев. В том числе Сосо («Человек рождается однажды» О.Иоселиани), безгранично искренний Милан Стибор (Когда такая любовь» П.Когоут), изысканный Тесей («Сон в летнюю ночь» У.Шекспир), Хейли («Сейлемский процесс» А.Миллер), Шу Фу («Добрый человек из Сечуана» Б.Брехт), Чеишвили («Обвинительное заключение» Н.Думбадзе), Уча («Роль для начинающей актрисы» Т.Чиладзе)... И, естественно, три роли, исполненные в спектакле «Кавказский меловой круг» в разной степени, возможно, с разной силой, по-своему подтверждают эту сторону художественной манеры Гурама Сагарадзе. Способность раскрыть внутреннюю драму событий читалась в его шуте («Король Лир» постановка М.Туманишвили), сильное личностное начало, в форме исповеди было проявлено в его Миндии («Поедатель змей» К.Гамсахурдия), и в сценическом существовании Тома («Стеклянный зверинец» Т.Уильямс). Строгостью средств выражения и неким сценическим аристократизмом полон его Юлий Цезарь («Юлий Цезарь» У.Шекспир).     
И правда, насколько разные, перечисленные выше, сценические лица в его исполнении, созданные разным способами, и каждая из них преподносит актера в разных ракурсах. Какую бы роль не играл Гурам Сагарадзе, одно всегда чувствуется – в театральной душевности его привлекает эффект особенной неожиданности.




Кажется, что ничего не стоит Гураму Сагарадзе освоение художественного мира отдельного спектакля. Значительно облегчает этот процесс способность чувствовать форму спектакля, его целостность. Именно ради целостности спектакля ему часто приходится контролировать свой темперамент, даже в суровых условиях драматического конфликта. Но свободу актерского темперамента он приобретает в других областях своей творческой жизни. Актера, который в течене многих лет работает над словом, выносит его на эстраду, часто ожидает некоторый риск во время работы над театральным лицами, которые, очевидно, формируются по различным законам, где слово любым способом не должно затеснять действия. Но героям Гурама Сагарадзе не угрожает статичность. Получается наоборот, во время чтения стихотворения, он ищет и находит своеобразную драматургию, скрытые конфликты, обогащает процесс чтения не внешней театральностью, а внутренним действием. Разнообразием интонаций, наряду с музыкальной интуицией, это составляет его творческую манеру, как мастера чтения. Наверное, никто не читает «Витязя в тигровой шкуре» так, как Гурам Сагарадзе. Трудно представить человека, которого не взволнует, прочитанный им «Меранпи», Илиа, Акаки, Важа Пшавела, Лермонтов, Саят-Нова, Шандор Петефи и, естественно, Галактион, заряженный таким внутренним драматизмом.




Перевод – Ани Чибошвили
I want them  to say: "how come that all this does not appear to be any similar to his performances in any ways?!"

Robbert Sturua 


I have nothing depreciated along my life. I have maintained everything, the way I was, everything I believed in. May be something has changed and even that in moderateness of opportunities. I am not able to change all the way around, I mean directing my plays. But I am trying  to include everything that is so attractive into the performance to be amusing. This is simply very important, inevitable. We go to the theatre to see something new. When we go on an exhibition we are happy to guess an artist like: Oh, is this Matisse, this is Gogoladze or this one is Gudiashvilis work… unfortunately if this happens in theatre this will be a fiasco , when a viewer comes and says: Oh, is this Erosi or this must be Ramazi… the viewer must not be able to guess the artist. As soon as the viewer guesses theatre loses it’s charm and I’d like to say, it loses its magic. The same about the performances. People say: “Sturua’s play, Sturua’s play…” it is no pleasure for me, I want them say: “how come that all this does not appear to be any similar to his performances in any ways?!"

I can direct million times the play as “Maria Callas”  and I’m sure I’m the most realistic director in Georgia. Fortunately or not, primitive critics perceive “Maria Callas” in the different way, there is some magic that goes beyond reality.

Now we are working on Polikarpe Kakabadze’s piece. We don’t know yet if we show it to the viewer because it is difficult work to do, to direct and to play. We will try… I changed the revolution with the transfiguration. The word itself reacts to the audience so much that the actors had been "pumped" to the Soviet Plays. Commissar… As you know there were many heroines that took part in revolutions. They were quite horrible types. The Soviet drama took care of this issue well. And what about the transfiguration it can’t be passive – once Our Savior went on a mountain, transfigured, no one knows what happened there. But his pupils guessed that they had business with not just a human. A human’s son at the same time is God’s son too. May be this was their first such feeling. They’ve been changing the nation for nine years but fortunately they couldn’t.  However, we have left debris of the curved mirror as in Andersen’s story, that shattered as gnomes’ mirror and the pieces hit many in heart, many of them in someone’s head and people became evil with heart, with brain or with eye… that’s why better for the nation is to maintenance that basic belief and traditions which it had several thousand…  
                                                                                                         

                                                                                        Translated by Tatia Tukhashvili




Овечий источник (Первый грузинский советский спектакль)
(Шалва Мачавариани – материалы из музея театра им. Ш.Руставели)
   Спектакль Коте Марджанишвили «Овечий источник» (Лопе де Вега «Фуэнте овехуна»), поставленный на сцене киевского театра имени Ленина, действительно был первым советским спектаклем, который породил революционное слово в драматическом театре. Отражая социальную справедливость из испанской трагедии, К.Марджанишвили создал революционный пафос, который был полон красоты, жизни и радости. Известный режиссер Г.Крижицкий писал: «Это была истинно «оптимистическая трагедия», это был политический театр, в прямом смысле слова».
28 сентября 1922 года состоялась первая встреча К.Марджанишвили с труппой театра им. Ш.Руставели. Как мы узнаем из дневника репетиций, на первой репетиции, кроме К.Марджанишвили, еще присутствовали режиссеры: К.Андроникашвили, М.Корели, А.Цуцунава и руководитель театра Д.Чхеидзе. Они также распределяли роли актеров.     


     
 Коте Марджанишвили никогда не предавал свои эстетические принципы, спектакль был продуман как праздник, в знак победы над тиранами и всплеснул эту трагедию Лопе де Веги светотенью и резкими контрастными ситуациями.
Марджанишвили изумлял участников даже на репетициях «Овечьего источника». «Переход с беззаботных радостных сцен на драматические сцены... Затем сцены, полные народным юмором, жизнерадостностью и кульминационные, трагические сцены -  монолог страдающей Лауренции, во главе которой, женщины вошли во дворец Конандора, поражение Тарвалов...» - это было празднование ощущения свободы, когда человек может ощутить радость – счастье, обретенное сражением.
Среди криков восхищения, со второго яруса, послышался оглушительный  голос Паоло Иашвили, обращавшегося к зрителю: «...Великий мастер – Коте Марджанишвили, подобно Прометею, похитил у муз горы Олимп огонь, и разжег такой огонь, что никому теперь не под силу его погасить...»
Волей-неволей после премьеры состоялся стихийный митинг. Кроме И.Гришашвили и П.Иашвили, к Коте Марджанишвили обратился Акаки Васадзе, который, от имени актеров, попросил его остаться в коллективе театра им. Ш.Руставели и работать для возрождения и процветания грузинского театра. Он еще больше восхитил зрителя, присутствовавшего на премьере, своим согласием работать в грузинском театре.
Посте постановки «Овечьего источника», театр им. Ш.Руставлеи и правда предстал перед зрителем, как единый художественный коллектив.
«Овечий источник», своей предельной театральностью и оптимизмом стал созданием синтезного спектакля на грузинской сцене. В спектакле, с одинаковой силой, были представлены все, входящие в него элементы: художественность, музыка, слово, танец, песня, движение, жест, все это было гармонично скомпоновано. Молодые актеры оставляли в этом спектакле впечатление, будто они вооружены огромной сценической техникой.
«Овечий источник» был первым спектаклем, с помощью которого грузинская академическая драма шагнула в сторону развития советского театра. Этот спектакль поспособствовал процветанию грузинского советского драматического театра и его дальнейшему развитию.




Перевод – Ани Чибошвили
„Когда такая любовь...“
(А.Цулукидзе. Газета «Коммунист», 4 октября, 1959г. N232)
Нельзя сказать, что спектакль Театра им. Ш.Руставели «Когда такая любовь...» вызвал в зрителе лишь одностороннюю реакцию и оценку. Горячий спор вызвала проблематика пьесы и форма спектакля.


... Намеренно или ненамеренно, но почти каждый герой пьесы задействован в случившейся катастрофе, но их действия не подлежат юридическому кодексу и поэтому остаются безнаказанными.  
Глубокими человеческими чувствами и болью пропитана пьеса современного чешского драматурга Павла Когута «Когда такая любовь...». Наиболее остро поставлена в пьесе тема любви и бракосочетания; при открытии ее замысловатых петлей выявляется человеческая сила и слабость, достоинства и корысть, эгоизм и самоотверженность.    
На первый взгляд, необычная и весьма условная форма у этого всего – у пьесы, у спектакля. Вся драматургия основана на «прыжках во времени» - из настоящего в прошлое, из прошлого в настоящее, и более того: человек выходит на сцену даже после своей смерти – происходит осуждение его действий (условно используется форма судебного расследования). Эти скачки во времени создают драматургическю ось пьесы, но эта весьма условная форма пьесы создает для театр определенную опасность: малейшая неубедительность и все это может стать ужасной ложью. Режиссер Михаил Туманишвили с огромной творческой смелостью, вместе с этим, с подлинной художественной деликатностью объединяет в спектакле содержательно-эмоциональную сторону и сложные составные компоненты, синтезирует их в один фокус. Поиск острых сценических форм всегда было характерной чертой постановок М.Туманишвили; в этой постановке режиссер сделал акцент на вглядывание «в глубь» человека. Тут, четко выявленные режиссерские наброски, ничуть не ограничивают актерское творчество, и между ними возникает редкая гармония. Это представление, в жизни грузинского театра, является важным примером в установлении смелого творческого поиска и современных театральных форм.


Представление развивается с непривычной напряженностью и все его компоненты направлены на раскрытие ключевых моментов. Мизансцены отображают смесь художественности и глубины, в большинстве из которых видна рука великого художника.
Трудно в этом спектакле отделит художника от режиссера, настолько их функции взаимно обусловлены. Дмитрий Тавадзе удивительно чувствует сценический рельеф и достигает огромного эффекта, с помощью совершенно простых средств. Надо отметить, что художник силен именно в таких спектаклях, которые определены обычными театральными возможностями.
В ходе пьесы и спектакля решающую роль играет мужчина, в черной накидке, который является мудрым комментатором всех происходящих на сцене драм и перипетий, «судья совести» и носитель гуманистической тенденции автора. Народный артист Советского Союза Серго Закариад, отказавшись от вида «холодного судьи» и летописца, исполняет роль, с высшей эмоциональной напряженностью, его «судья совести»  сильно держится за бразды жизни героев и выносит на свет их сильные и слабые стороны. С редкой эффективностью подобраны, в ходе действия, режиссером и актером «пункты наблюдателя»; вовремя и тактично занимает С.Закариадзе центр сцены, и так же  вовремя освобождает место действия для главных актеров.
При всех наших убеждениях, мы еще не видели такой могущественной Саломе Канчели, Медеи Чахава, Гурама Сагарадзе, Бадри Кобахидзе, Рамаза Чхиквадзе. Чистотой, жизнерадостностью, целостностью в решении и смелостью характеризуется роль Лиды Матисовой, исполненной  М.Чахава.
Более сильная, лаконичная и личностная Саломе Канчели в роли Лиды Патрусовой. Ее внешнее умение держать себя в руках (для которой у актрисы найдена великолепная форма) глубоко чувствуется в тихих болях, которые проявляются при бытии самой с собой – во время беседы с мужчиной в черной накидке. Талантливая актриса показала истинное мастерство.

Идеален Бадри Кобахидзе в роли Вацлава Карла. В выражении этого расслабленного, устрашенного и флегматичного характера, Б.Кобахидзе нашел настоящий, оригинальный штрих: его реакция ленивая  запоздалая на все.
На концепцию постановки отвечает Стиборова Тамары Тархнишвили, которая показывает лицо матери, честно и эгоистично любящей своего ребенка.
С легким юмором и с чувством ритма спектакля исполняют свои роли К.Саканделидзе (Тошек), Л.Ткавадзе (Грабетова), Р.Чхаидзе (официант).
Это талантливое и гуманистическое детище П.Когута ставит многосторонне интересную проблему своим содержанием и формой. Театр им. Ш.Руставели прекрасно раскрыл идею пьесы, нашел в ней блеск.


Перевод – Ани Чибошвили


Мастерская Гоги Алекси-Месхишвили
В Театре им. Ш.Руставели основана моя мастерская, при финансировании Министерства Культуры. Я объявил конкурс, который прошел в два этапа. Конкурс был достаточно большой, несмотря на то, что лето жаркое и в городе почти никого нет. Были проведены два тура, в 1 туре было собеседование, осмотр и разбор работ абитуриентов. У перешедших во второй тур была неделя для выполнения задания. Мы проанализировали их работы со всеми индивидуально, исходя их чего, я отобрал и зачислил пять студентов. Так же было несколько очень хороших абитуриентов, которых, по различным причинам я не смог зачислить (работа, учеба, семья), и я позволил им быть свободными слушателями.
Прием документов продлится до ноября и, после 10 ноября, мы начнем вторые экзамены. Осталось пять мест, я постараюсь заполнить эти места, если же нет, то просто группа будет меньше.
Любой человек, до 35 лет, может подать документы. Профессия очень сложная и групповая, которая связана с режиссурой, различными театральными специальностями и, я считаю, что вступать в этот проект после 35 лет уже поздно.
Хочу, чтоб группа была одного уровня, чтоб они чуть больше понимали эту профессию, чтоб не нужно было обучать азам. Те, кого я принял уже имеют некий опыт. Когда я говорю об опыте, я не обязательно имею в виду театр, это может быть любой вид искусства.
Процесс обучения продлится два года, учеба будет бесплатной. Будет изучаться работа в трехмерном измерении и рисование, черчение, работа с моделью, технический театр, работа над бюджетом. В год будет осуществляться 5-6, а может и больше, проектов. Надеюсь, они станут профессионалами, после окончания учебы и смогут работать, в том числе и за границей. Не обязательно, чтоб они работали в театре, они смогут пойти в кино и куда-нибудь еще. Будет выбраны такие проекты, чтоб они изучили специфику, как оперного драматического театра, так и других. Уже подобраны педагоги и, я очень надеюсь, что эта мастерская подарит нашей стране настоящих профессионалов.

Перевод – Ани Чибошвили
გოგი ალექსი-მესხიშვილის სახელოსნო
 რუსთაველის თეატრთან, კულტურის სამინისტროს დაფინანსებით, ჩემი სახელოსნო დაარსდა. გამოვაცხადეთ კონკურსი, რომელიც ორ ეტპად ჩატარდა. კონკურსი საკმაოდ დიდი იყო იმის მიუხედავად, რომ ცხელი ზაფხულია და ქალაქში თითქმის აღარავინ დარჩა. ჩატარდა ორი ტური, I ტურში იყო გასაუბრება, აბიტურიენტების ნამუშევრების ნახვა და გარჩევა. II ტურში გასულებს ჰქონდათ 1 კვირა დავალების შესასრულებლად. ყველასთან სათითაოდ ინდივიდუალურად მიდიოდა გაანალიზება თავიანთი ნამუშევრების, რის ნიადაგზეც 5 სტუდენტი იქნა ჩარიცხული. ასევე იყო რამდენიმე ძალიან კარგი აბიტურიენტი, რომლებსაც სხვადასხვა მიზეზის გამო ვერ ავიყვანდი (სამსახური, სწავლა, ოჯახი) და დავუშვი თავისუფალ მსმენელად.
     ნოემბრამდე გაგრძელდება საბუთების მიღება და 10 ნოემბრიდან დავიწყებ მეორე გამოცდას. 5 ადგილია დარჩენილი, ვეცდები ეს ადგილები შევავსო, თუ არადა იქნება უფრო პატარა ჯგუფი.
        ნებისმიერ ადამიანს შეუძლია შემოიტანოს განაცხადი 35წლამდე.
  პროფესია არის ძალიან რთული და გუნდური, რომელიც დაკავშირებულია რეჟისურასთან, თეატრის სხვადასხვა სპეციალობასთან და ვთვლი 35 წლის ადამიანისთვის ამ პროექტში ჩართვა დაგვიანებულია.
     მინდა, რომ ჯგუფი იყოს ერთი დონის, ცოტა მეტი ესმოდეს ამ პროფესიის, რომ არ დამჭირდეს ანბანის სწავლება. ვინც ავიყვანე, მათ უკვე რაღაც გამოცდილება აქვთ. როცა ვსაუბრობ გამოცდილებაზე არ არის აუცილებელი ეხებოდეს უშუალოდ თეატრს, ეს შეიძლება იყოს ხელოვნების ნებისმიერი დარგი.

    სწავლის პროცესი არის ორ წლიანი, არის უფასო. ისწავლება სამ განზომილებაში მუშაობა და ხატვა, ხაზვა, მოდელთან მუშაობა, ტექნიკური თეატრი, ბიუჯეტზე მუშაობა. წელიწადში გვექნება 5-6, შეიძლება უფრო მეტი პროექტი განსახორციელებელი. როცა დაამთავრებენ, იმედია იქნებიან პროფესიონალები და შეძლებენ საზღვარგარეთაც მუშაობას. არ არის აუცილებელი იმუშაონ თეატრში, შეიძლება წავიდნენ კინოში და სხვაგან. პროექტები იქნება ისეთი არჩეული, რომ გაიარონ სპეციფიკა როგორც ოპერის დრამატული თეატრის, ასევე სხვების. უკვე არჩეულები არიან პედაგოგები და დიდი იმედი მაქვს, რომ ჩვენ ქვეყანას ეს სახელოსნო ბევრ პროფესიონალს შესძენს.
Спектакль Сандро Ахметели «Разлом»
(Г.Мегрелидзе – «Тбилиси» №39. 15/II/1978г. – материалы из музея Театра им. Ш.Руставели)

В театральном искусстве редки случаи, когда представление, со дня постановки, на протяжении многих лет, не обесцвечивается, его монументальность и величие передаются следующим поколениям. Таковым был спектакль в Театре им. Ш.Руставели «Разлом» Б. Лавренева. Он, как истинное произведение искусства, был восстановлен тремя поколениями.
                           


 Пять десятилетий назад – в феврале 1928 года, ахметелевская постановка «Разлома» создала 
традицию в грузинском театре. В частности, он установил новый героическо-романтический стиль, спектакль поспособствовал достижению цели Сандро Ахметели – создать театр, социалистический по содержанию и национальный по форме. Представление выделялось редким ритмом, темпераментом, острым характерным очертанием и монументальностью. Интересным новшеством стало представление массы, как главного героя. Режиссер попытался показать жизненную истину массы и обреченность мещанства семьи Берсеневых, с большей мощностью и подчеркнутостью.
На месте, зачеркнутом фломастером,
Фамилии людей, которых казнили

Победе этой необыкновенной постановки помогло то, что монолитные лица в нем создали удивительные мастера грузинской сцены – А.Хорава (Капитан Берсенев), Т.Чавчавадзе (Татьяна), Т.Цулукидзе (Ксения), У.Чхеидзе (Гадуни), А.Васадзе (Шварц) и др. Зрители были изумлены от характера персонажей, созданного ими.  
По информации, опубликованной в прессе, мы видим, что после премьеры – с 9 февраля по 20 февраля спектакль был поставлен 12 раз и на нем присутствовало 15000 зрителей. На третьей постановке присутствовал автор пьесы – Б.Лавренев и, как признак огромного одобрения, написал в дневнике: «Дорогие друзья! Искренне и горячо приветствую молодой театр, его выдающееся представление. Я был в восторге и сильно взволнован от творческой целостности и полной, доброжелательной, замечательной и бесперебойной работы, которую увидел в «Разломе». От всей души желаю всем работникам театра им. Ш.Руставели продолжать идти по пути развития национального театра с такой же энергией и успехом ».
Огромный успех ждал «Разлом» на всесоюзной олимпиаде в Харькове (1930г.). Эта постановка восхитила не только русских и украинских критиков, но и критиков из США и других европейских стран. Гастроли стали настоящим праздником истинных произведений искусства и доставили большое эстетическое удовольствие обществу. Оно стало светлым примером сближения, общения и дружбы народов.
В последствии, Ахметели снова вернулся к этому произведению. 8 ноября 1932 года на сцене оперного театра поставил оперу «Разлом», которая была посвящена 15-летию октябрьской революции. Эта постановка отличалась от оперных штампов реалистической манерой.
24 ноября 1941 года, по инициативе советской организации, зритель театра им. Ш.Руставели снова увидел спектакль «Разлом», с почти исходным составом.
В последующих годах тоже не погас интерес к этой постановке. Его, в 1956 году, воссоздал А.Васадзе, а в 1963 году – А.Хорава – к 75-летию со дня рождения С.Ахметели и 35-летию со дня первой постановки спектакля.





Перевод – Ани Чибошвили
КАХИ КАВСАДЗЕ
Материалы из музея Театра им. Ш.Руставели.
Отделение рукописей

Автор статьи: Леди Капанадзе.

Природа одарила Кахи Кавсадзе, воспитанного в семье музыкантов, великолепным музыкальным слухом и пластичным телом.
С детства он мечтал о профессии киноактера. Т.к. в Тбилиси не существовало подобного учебного заведения, он поступил в Театральный.
Благодаря его педагогу по актерскому мастерству, Габриелю Гвиниашвили, он полюбил театральное искусство. Будучи великой личностью, глубоко воспитанным и эрудированным, он затронул те струны молодого Кахи, которые не лишают силу и, выбравшего однажды путь, оставляет преданным ему, после самой тяжелой работы и даже после неудач. Тайны актерского искусства он познал, работая с опытными режиссерами Театра им. Ш.Руставели. Он принял участие в многочисленных спектаклях, поставленных Дмитрем Алексидзе, Арчилом Чхартишвили и Михаилом Туманишвили.


Актер, с удовольствием вспоминает спектакли, в которых он принимал участие в театре им. Ш.Руставели: Д.Гачечиладзе «Бахтриони», А.Абузов «Они встретились друг с другом», К. Сендербеу «Женское восстание», Г.Нахуцришвили «Чинчрака», В.Дарасели «Песнь о Шевардени», У.Шекспир «Сон в летнюю ночь», Р.Эбралидзе «современная трагедия», М.Элиозишвили «Старые зурначи», Важа Пшавела «Изгнанный».
Лица, созданные актером-новичком, во время работы с опытными мастерами режиссуры, не остались незамеченными. Его Вазуз («Бахтриони», режиссер – Д.Алексидзе) был упомянут в прессе, как лицо, прекрасно и убедительно изображающее обитателя гор; а его Титико (Песнь о Шевардени, режиссер – М.Туманишвили) признали, как роль, которая помогла творческому росту актера.  
С выразительной пластикой был представлен актером король зверей – лев, в спектакле М.Туманишвили «Сон в летнюю ночь».
В фейерверке художественных образов, созданными в театре им. Ш.Руставели лучшими актерами, не осталась незамеченным и «маска копьеносца» К.Кавсадзе («Чинчрака», режиссер – М.Туманишвили). С богатыми мимическими выражениями передал актер основную суть роли.
Пластично исполнил и роль Адама («Божественная комедия», режиссер – Б.Кобахидзе). Адам, представленный актером со стальной фигурой, отражал лицо Адама извечтного карикатуриста Х.Бидструпа.

       Работать с молодыми режиссерами ему тоже очень шло. В дебютном спектакле Л.Мирцхулава, по пьесе С.Клдиашвили «Ураган», он создал очень убедительное лицо.    
О лице, не менее опасном, чем вражеское, представленном актером, первых лет революции, в период социальных потрясений, в прессе писали: «Великолепно представил тип руководителя, бюрократа и карьериста, случайно оказавшегося на ответственной должности.» (Газета «Коммунист», №68, 1961г.)
Интересное художественное лицо, роль Котии, представил актер в спектакле «Вчерашние», где режиссер Т.Чхеидзе точно решил драматургическую задачу и, исходя из современных перспектив, создал великолепный спектакль. В решении этой задачи, вместе с творчемким коллективом, Кахи Кавсадзе внес свой собственный вклад. Трагедия Котии, в его исполнении, вызвала большое, эгоистичное отношение к общественной работе, что стало лейтмотивом всей пьесы.
Самой важной ступенью на пути театрального искусства, сам актер считает роль Гурама в спектакле «Солнечная ночь» (Н.Думбадзе). Гурам Кахи Кавсадзе – друг, которому можно доверить  даже свою жизнь. Человек, который никогда тебя не предаст, который никогда не смотрит на проблемы друга с равнодушием. Эту роль актер исполнял с легкостью, изящно, убедительно. Его Гурам стал символом дружбы.
Его партнером был великолепный актер – Г.Кавтарадзе. Серьезный, который никогда не подгоняет партнера, терпеливо ждущий и позволяющий, с той же мощностью включиться в дело, как делает это сам.
Работая над этой ролью, актер впервые встретился с Робертом Стуруа и этот творческий  контакт  продуктивно длится и по сей день – он участвует почти в всех постановках режиссера. Работая с Робертом Стуруа, актер укрепил веру в собственные силы, что в последствии хорошо проявилось в его ролях.
Примером этого может стать роль Сулеймана в спектакле Р.Стуруа «Измена» (А.Сумбатов-Южин). В режиссерском представлении, Сулейман – завоеватель, причем опасный – раздраженный тем, что Шах, в наказание, послал его в Грузию. Он, мечтающий о возвращении на родную землю, ненавидит страну, за которую отвечает. Он никого не пожалеет, уничтожит все земли, чтоб только заслужить милость Шаха.
Кахи Кавсадзе создал очень впечатляющее творческое лицо. Каждое движение Сулемана, говорящего ужасно «писклявым» голосом, было необычайно спокойным, размеренным, основанным на красивой пластичности. За сдержанностью скрывался его хищный и вероломный характер. Он был похож на зверя, готового к смертельному прыжку.
Последующие сценические лица К.Кавсадзе тоже основаны на интересной пластике: Ланселот (Э.Шварц «Даракон», Симон Чачава (Б.Брехт «Кавказский меловой круг»), Секретарь партбюро (А.Гельман «Начало»), Лорд Хестингс (У.Шекспир «Ричард III»)).

Симон Чачава, созданный им – влюбленный молодой человек. Мягкий – в лирических сценах с Груше, однолюб и преданный друг, но, грубый и эгоистично-требовательный, когда грозят его мужскому достоинству.
В спектакле «Начало» у него была органическая связь в партнером, где он исполнял роль работника партбюро, с принципиальной позицией защитника.

 К.Кавсадзе великолепно выразил трагическое лицо Лорда Хестингса, в спектакле «Ричард III». Актер нашел впечатляющее пластическое решение для характера своего героя. С каким лицом идет и садится на королевский трон, одержимый иллюзиями... Тут открывается сущность человека, одержимого скрытыми намерениями и лицо человека, интеллектуально и морально истощенного.

Кахи Кавсадзе много работает в кино. Именно кинематограф открыл в нем отличного характерного актера. Зрителю навсегда запомнятся его веселые и печальные, наивные и мудрые киногерои.




Перевод – Ани Чибошвили
Хочу, чтоб сказали: «О... как это  не похоже на его спектакли!»
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   Р.Стуруа


На протяжении моей жизни для меня ничего не обесценилось. Каким я был, во что верил – все так и осталось. Наверное, поменялись какие-то формы и то, по мере возможного. Сильно измениться не получится, имею в виду постановку спектаклей. Но все же я стараюсь, в любом случае, что притягивает в театре, все, что делается, чтоб было для зрителя непривычным, это просто необходимо. Мы идем в театр для того, чтоб увидеть что-то новое. Когда мы, допустим, идем на выставку, мы радуемся, что сумели узнать – это Матисс, это Гоголадзе, это Гудиашвили... В театре, к сожалению, так не получится. Когда зритель приходит в театр... Ой, это Эрос? Это Рамаз? Не должен угадывать. Как только он его узнает, сразу же театр теряет свое очарование и, я бы сказал, магию. Так же и спектакли. Сейчас говорят: «Спектакль Стуруа, спектакль Стуруа...» Мне это неприятно. Хочу, чтоб сказали: «О! Как это не похоже на его спектакли!»
Я могу поставить миллион таких спектаклей, как «Мария Каллас» и, уверен, что в Грузии я самый реалистичный режиссер. Правда, «Мария Каллас» поставлен не так, как его восприняли примитивные критики, так есть некая магия, которая выходит за грани реального. Они этого, к счастью или сожалению, не замечают.

Сейчас я работаю над пьесой Поликарпа Какабадзе. Пока не знаем, покажем ли зрителю, т.к. взялись за очень трудное дело, и, оказалось очень сложной для игры и постановки. Постараемся... Я вне сюда преобразование вместо революции. Революция уже настолько, как бы сказал «крутой парень» - «разбазарена», такую реакцию вызывает в зрителе само собой, что сами актеры уже «тянутся» к советским пьесам. Комиссар... Как вам известно, было очень много героев женщин, которые участвовали в революции и были довольно страшными «типами». Советская драматургия хорошо обработала эту тему. Что касается преобразования, оно не может быть пассивным – однажды наш Спаситель взошел на гору, преобразовался, никто не знает, что случилось там. Но его ученики поняли, но имели дело не с обычным человеком. Сын человека в то же время и сын Господа. Может, это было их первым таким чувством. Чтоб нация поменялась, лучше, если она не поменяется. Девять лет меняли, но, к счастью, поменять нас им не удалось. Хотя все же остались осколки того кривого зеркала, как у Андерсена, которое разбилось, как зеркало гномов и попало в сердце многим, некоторым в голову, и люди стали злыми либо сердцем, либо душой, либо головой, либо глазами... Поэтому лучше, чтобы нация сохранила ту основную веру и традиции, которые у нее были на протяжении веков.


Перевод – Ани Чибошвили