Loading....
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   Р.Стуруа


На протяжении моей жизни для меня ничего не обесценилось. Каким я был, во что верил – все так и осталось. Наверное, поменялись какие-то формы и то, по мере возможного. Сильно измениться не получится, имею в виду постановку спектаклей. Но все же я стараюсь, в любом случае, что притягивает в театре, все, что делается, чтоб было для зрителя непривычным, это просто необходимо. Мы идем в театр для того, чтоб увидеть что-то новое. Когда мы, допустим, идем на выставку, мы радуемся, что сумели узнать – это Матисс, это Гоголадзе, это Гудиашвили... В театре, к сожалению, так не получится. Когда зритель приходит в театр... Ой, это Эрос? Это Рамаз? Не должен угадывать. Как только он его узнает, сразу же театр теряет свое очарование и, я бы сказал, магию. Так же и спектакли. Сейчас говорят: «Спектакль Стуруа, спектакль Стуруа...» Мне это неприятно. Хочу, чтоб сказали: «О! Как это не похоже на его спектакли!»
Я могу поставить миллион таких спектаклей, как «Мария Каллас» и, уверен, что в Грузии я самый реалистичный режиссер. Правда, «Мария Каллас» поставлен не так, как его восприняли примитивные критики, так есть некая магия, которая выходит за грани реального. Они этого, к счастью или сожалению, не замечают.

Сейчас я работаю над пьесой Поликарпа Какабадзе. Пока не знаем, покажем ли зрителю, т.к. взялись за очень трудное дело, и, оказалось очень сложной для игры и постановки. Постараемся... Я вне сюда преобразование вместо революции. Революция уже настолько, как бы сказал «крутой парень» - «разбазарена», такую реакцию вызывает в зрителе само собой, что сами актеры уже «тянутся» к советским пьесам. Комиссар... Как вам известно, было очень много героев женщин, которые участвовали в революции и были довольно страшными «типами». Советская драматургия хорошо обработала эту тему. Что касается преобразования, оно не может быть пассивным – однажды наш Спаситель взошел на гору, преобразовался, никто не знает, что случилось там. Но его ученики поняли, но имели дело не с обычным человеком. Сын человека в то же время и сын Господа. Может, это было их первым таким чувством. Чтоб нация поменялась, лучше, если она не поменяется. Девять лет меняли, но, к счастью, поменять нас им не удалось. Хотя все же остались осколки того кривого зеркала, как у Андерсена, которое разбилось, как зеркало гномов и попало в сердце многим, некоторым в голову, и люди стали злыми либо сердцем, либо душой, либо головой, либо глазами... Поэтому лучше, чтобы нация сохранила ту основную веру и традиции, которые у нее были на протяжении веков.


Перевод – Ани Чибошвили

Comments/disqusion
No comments